Самсон Агаджанян - Стон березы [сборник]

— Я должен его видеть, — вновь произнес Андрей.

— Тебе виднее, — согласился сосед. — Но только зря себя погубишь. Срок-то у тебя небольшой. Идут слухи, что в честь семидесятилетия советской власти амнистию обещают. Срок у тебя маленький, глядишь, повезет и тебе. Ты же не такой уголовник, как я. Подумай, Иванович.

Поздно ночью, когда барак уснул, он тихо встал и начал одеваться. Савинов, откинув одеяло с головы, посмотрел на него.

— Иванович, может, не надо?

— Я должен его видеть, — спокойным голосом ответил Андрей.

— Удачи тебе…

Осторожно ступая, Чуднов направился к выходу. Возле тумбочки дневальный-осужденный, положив голову на руки, спал. Выйдя из барака, пригибаясь, пошел вдоль стены. Запретная зона была в нескольких шагах. Страха он не ощущал, его волновала только одна мысль, чтобы часовые его не пристрелили. Не смерти он боялся, боялся, что сын не дождется его.

Он опустился на корточки, посмотрел в сторону постовой вышки. Часового за затемненными стеклами не было видно. Перед контрольно-следовой полосой, огороженная плотной колючей проволокой высотою в два метра, проходила тропа наряда, по которой периодически делал обход помощник начальника караула со служебной собакой. Контрольно-следовая полоса была гладкая, посыпанная песком, шириной в десять шагов. По козырьку основного ограждения (деревянный забор высотою три метра) в несколько рядов была натянута колючая проволока, а между ними были видны тонкие провода сигнализации. На заборе в нескольких местах лампочки перегорели, отчего полоса была затемнена. Почти на четвереньках он приблизился к этому месту. Было тихо. Зона вместе с часовыми словно вымерла. Чуднов лег на живот, осторожно пополз, но невдалеке от колючей проволоки замер. По тропе наряда, посвистывая, кто-то шел. Он быстро отполз назад и, затаив дыхание, стал наблюдать. По тропе наряда приближался солдат. Впереди него шла служебная овчарка. Когда овчарка поравнялась с ним, она резко остановилась, навострила уши и повернула морду в его сторону. Андрей ясно видел ее глаза: они словно горели фосфором. Ему показалось, что овчарка видит его, по телу пробежала мелкая дрожь, но солдат не обратил внимания на поведение собаки, дернул ее за поводок и, не останавливаясь, пошел дальше.

Минут пять Андрей лежал без движения, не мог прийти в себя. Страх пригвоздил его к земле. Но, переборов себя, он пополз. Приподняв руками колючую проволоку, он пролез под нее и очутился на тропе наряда. Не задерживаясь на ней, пролез под вторым рядом проволоки и, отчаянно работая локтями и ногами, по-пластунски проскочил контрольно-следовую полосу и лег возле основного ограждения. Он замер. Ждал окрика часового и вместе с ним автоматную очередь, но было тихо. Он почувствовал, как бешено колотится сердце. Набрав полную грудь воздуха, резко вскочил, подпрыгнув, схватился за железные стойки сигнализации и, опираясь ногами о забор, стал карабкаться вверх.

В ночной тишине раздался пронзительный вой сирены. Почти одновременно с сиреной со стороны вышки вспыхнул огонь. Часовой, увидев осужденного на основном ограждении, открыл огонь.

Чуднов, не обращая внимания на выстрелы, рукой дотянулся до козырька, схватился за него и хотел перекинуть ногу через забор, но под его грузным телом раздался треск, и он полетел обратно на полосу. Он вскочил и вновь полез наверх. Не обращая внимания на пули, которые ударяли рядом по забору, он вновь уцепился за козырек и, собрав последние силы, перемахнул через забор. Вскочив, он кинулся на новые ряды колючей проволоки. Не ощущая боли, руками лихорадочно расчищал себе путь. Краем глаза он заметил, как с вышки сбегал часовой. Впереди в нескольких шагах была спасительная темнота. Часовой, стреляя на ходу и крича, все ближе и ближе приближался к нему. Чуднов внезапно почувствовал, как что-то больно ударило в ногу, и тут же раздался рядом голос часового:

— Стой! Назад!

Чуднов замер. Проходили мучительные секунды, он ждал очереди в спину, а часовой почему-то не стрелял. Оглянувшись, он увидел, как солдат пытается из подсумка достать магазин. "Патроны кончились", — молнией пронеслось в голове, и в отчаянном прыжке он перепрыгнул через последний ряд колючей проволоки. Далеко позади раздалась автоматная очередь.

Стремительно, не сбавляя темпа бега, все дальше и дальше он удалялся от зоны. Понимал, что через несколько минут по его следу с собакой пойдут солдаты. Словно меха работали его легкие. Он все бежал и бежал. Время работало на него. Впереди он заметил железнодорожную насыпь. Взобравшись на железнодорожное полотно, он остановился и прислушался. Было тихо. Погони не было. Вдали виднелись огни станции. Он побежал в обратную сторону.

Чуднов не помнил, сколько времени он бежал, лишь тогда перешел на шаг, когда до его слуха донесся шум приближающегося поезда. Он кубарем скатился с насыпи и лег на землю. Мимо него, громыхая, шел товарняк. Пропустив несколько вагонов, он вскочил и стал по насыпи карабкаться вверх. Вплотную встав к рельсам, он попытался ухватиться за выступы вагонов, но безуспешно. Последний вагон. Последняя надежда. Напрягшись, он прыгнул, схватился за выступ вагона и, отчаянно передвигая ногами по насыпи, попытался подтянуться. Какое-то время его тело висело в воздухе, потом, пролетев над рельсами метров сто, сорвалось и полетело по насыпи вниз… Несколько минут он лежал без движения, а когда хотел приподняться, тело не слушалось его. "Неужели ногу поломал?" — подумал он и, напрягаясь, опираясь руками о землю, медленно встал. Далеко впереди были видны мерцающие огоньки удаляющегося состава. Он вновь поднялся на насыпь и побежал. Боль в ноге ощущалась все больше. "Наверное, ушиб", — подумал он, но продолжал бежать. Когда стало светать, он решил отойти в глубь степи, подальше от железной дороги, чтобы днем отлежаться, а вечером продолжить путь.

Отойдя от железной дороги на значительное расстояние, он залез под верблюжий куст, лег. Нога нестерпимо болела. Он посмотрел на свои руки, во многих местах кожа была разорвана. Пальцами прикоснувшись к больной ноге, ощутил мокроту. “Кровь!" — промелькнуло в голове. Брюки тоже были в крови. Задрав брючину, он увидел на икре ноги маленькую ранку, из которой слабо текла кровь. "Вот черт, — вслух произнес он, — когда же меня ранило?" Он снял майку, разорвал пополам и завязал рану. Голова кружилась, наплывала тошнота. Он лег на спину и посмотрел на небо, оно было голубое-голубое. Глаза медленно слипались. Засыпая, он прошептал: "Ты, сынок, потерпи. Жди. Скоро увидишь папу. Ты слышишь? Жди!"

Начальник караула сержант Мирошниченко сидел за столом, просматривал потрепанный журнал. По зоне раздался вой сирены. Он поднял трубку.

— Ахметов, что там? — спросил он у оператора пульта управления.

— Товарищ сержант, сработал четвертый участок.

— Проверь, потом доложишь.

Сержант не придал значения этому: сигнализация часто срабатывала и выдавала ложную тревогу. Однако не успел он перелистнуть страницу журнала, как до его слуха донеслась глухая автоматная очередь. Он замер. Очередь повторилась. Зазвонил телефон прямой связи с часовым. Сержант схватил трубку.

— Товарищ… сержант, часовой пятый пост рядовой Амиров, зэк бежит.

Мирошниченко вскочил и не своим голосом заорал:

— Кара-у-л, подъ-ем! Побег!

Солдаты, выскакивая из спальной комнаты, подбегали к пирамиде с оружием, хватали автоматы и выскакивали на улицу. Вслед за ними выскочил и сержант. Караул ждал его команды. Сержант посмотрел на подчиненных.

— Где собаковод? — закричал он.

— Он в зоне на проверке внутренней тропы наряда, — ответил его помощник.

— Сюда его!

Его помощник побежал звонить в операторскую, чтобы по громкоговорящей связи вызвать собаковода. Уходили драгоценные секунды и минуты, на которые караул должен был опередить беглеца. По всем правилам при побеге осужденного группу преследования возглавлял второй помощник с розыскной собакой. А его, как назло, не было. Без него сержант не имел права вслепую посылать группу на преследование. Из караульного помещения показался помощник.

— Ну где он? — нетерпеливо спросил Мирошниченко.

— Оператор говорит: собака привязана к столбу возле КПП, а его самого нет.

— Вот сволочь, опять к своим землякам пошел! А ну бегом за ним!

Помощник, на ходу бросив автомат рядом стоявшему солдату, побежал. А с периметра зоны раздавались автоматные очереди. Мирошниченко с нетерпением посмотрел на часы и, не выдержав, скомандовал:

— Караул! Согласно боевому расчету, вперед!

Солдаты вмиг сорвались с места, каждый рванул в заранее определенное ему место. На плацу остались два солдата, они ждали помощника со служебной собакой, ефрейтора Ибрагимова.

Мирошниченко побежал по тропе наряда, выскочив за угол периметра, издали увидел часового, который стоял в нескольких шагах от осужденного. Осужденный преодолевал внешнюю запретную зону.